С Новым годом!

Непростой был год, а следующий, похоже, будет ещё веселее. Просто пожелаю нам всем не терять присутствия духа) Ни при каких обстоятельствах) Тогда все остальные компоненты счастья будут вполне достижимы

Пусть 2016 год пройдёт так, как на этих открытках!

---

И правда)

24.12.2015 в 14:59

А еще объясните смысл вот этой фразы:
– Мои старшие дети – Оллары, и пусть я умру без исповеди, если лгу! Пусть Карл получит трон, а Октавия и Анжелика – любовь, но младший только мой!
(Катя, кстати, умерла без исповеди?)
Итак, почему то, что Карл получит трон, а Октавия и Анжелика любовь, противопоставлено тому, что младший - только мой? Старшие - не ее? Или младший не получит ни трона, ни любви?

URL комментария

Катарина умерла без исповеди
Вот так проговорилась, первый и последний раз в жизни. Или это баг, а не фича? И так получилось вопреки желанию автора?
Да, напророчила Катарина себе и другим... Любопытно теперь понаблюдать за судьбой Октавия. Наверное, не просто так он Октавий. Савиньяки что-то знали. Или думали, что знают... Впрочем, если Катарина на самом деле лгала, то всё у Октавия будет в порядке
Признаться, было бы интереснее, если бы дети её оказались Олларами) Так даже трагичнее. Хотела любить одних, а дети всё равно от мужа. Каролина Борн наоборот.

А вот только мой... Вспомнила "Поющих в терновнике". Там Мэгги то же самое говорила про младшего сына, который от священника Ральфа. Там она как бы отвоёвывала сына у Бога. Могло ли что-то похожее быть с Катариной? Продолжение линии Октавия Алва-Оставленная, или какое-то явное нарушение табу. Тот же инцест (чем-то Катарина первых книг напоминает Серсею из "ПЛиО".

оффтопом боянная жалоба

Никогда не любила Катарину (хотя порой прекрасно понимаю), но её метаморфоз никому не пожелаешь) Сначала из неё лепят Серсею, потом вдруг святую. И всё это "извне", с чужих слов. А сама Катарина говорит только то, что нужно в определённый момент, и не факт, что нужно именно ей. Может быть, так и задумано? Показать — ладно, не пешку, ферзя, шахматную "королеву", которая знает, что она — лишь объект игры, но пытается играть по-своему, заигрывается, однако почти выигрывает. Но, играя, она переняла те же правила игры, что и его мучители, поэтому выиграть и не могла, а "игрушку" просто перехватил более сметливый игрок. И вот Арлетта начинает реабилитацию Катарины после её смерти. Параллельно со сближением эсператизма и олларианства.
Не только с Катариной так, с любым персонажем. Послушаешь их речи — сплошные "сверхчеловеки", а на деле никакой свободы воли. Тотальный детерминизм.

Обзорам

[L]Rosenkavalierin[/L] <a href="https://partitur.diary.ru/p207309165.htm">думает</a> о Катарине

---

Les moulins de mon coeur

Она же — The Windmills of My Mind. Песня Мишеля Леграна из музыки к кинофильму «Афера Томаса Крауна». Слова (англ.) Алана и Мэрилин Бергман.
Ну, эту песню многие слышали, кто только её ни пел.
Оригинальное оскароносное исполнение:

video youtube - The Windmills of Your Mind - Noel Harrison

Переводы английского текста здесь: www.amalgama-lab.com/songs/s/sting/the_windmill...
Но я-то хотела принести почти раритет)

Download Les Moulins De Coeur for free from pleer.com

Comme une pierre que l'on jette Dans l'eau vive d'un ruisseau Et qui laisse derrière elle Des milliers de ronds dans l'eau Comme un manège de lune Avec ses chevaux d'étoiles Comme un anneau de Saturne Un ballon de carnaval Comme le chemin de ronde Que font sans cesse les heures Le voyage autour du monde D'un tournesol dans sa fleur Tu fais tourner de ton nom Tous les moulins de mon cœur Comme un écheveau de laine Entre les mains d'un enfant Ou les mots d'une rengaine Pris dans les harpes du vent Comme un tourbillon de neige Comme un vol de goélands Sur des forêts de Norvège Sur des moutons d'océan Comme le chemin de ronde Que font sans cesse les heures Le voyage autour du monde D'un tournesol dans sa fleur Tu fais tourner de ton nom Tous les moulins de mon cœur Ce jour-là près de la source Dieu sait ce que tu m'as dit Mais l'été finit sa course L'oiseau tomba de son nid Et voila que sur le sable Nos pas s'effacent déjà Et je suis seul à la table Qui résonne sous mes doigts Comme un tambourin qui pleure Sous les gouttes de la pluie Comme les chansons qui meurent Aussitôt qu'on les oublie Et les feuilles de l'automne Rencontre des ciels moins bleus Et ton absence leur donne La couleur de tes cheveux Une pierre que l'on jette Dans l'eau vive d'un ruisseau Et qui laisse derrière elle Des milliers de ronds dans l'eau Au vent des quatre saisons Tu fais tourner de ton nom Tous les moulins de mon cœur

Как от брошенного камня На поверхности пруда Разбегается кругами Задрожавшая вода Как луна в манеже мчится Погоняя звёзды вскачь Как Сатурн в кольце искрится Как летящий в небо мяч Как дозором неприметно Ходят по кругу часы Как подсолнух кругосветно Путешествие вершит Ветер именем твоим Крутит мельницы души Как моток овечьей пряжи В детских маленьких руках Словно добрых слов пропажа На холодных сквозняках Словно вьюги завихренья Словно чаячий полёт Над лесной морозной тенью И над пеной стылых вод Как дозором неприметно Ходят по кругу часы Как подсолнух кругосветно Путешествие вершит Ветер именем твоим Крутит мельницы души Нам с тобою в этот вечер Не хватило простоты Лето жаркое не вечно Гнёзда певчие пусты Старый след песку не нужен Он заносит всё вокруг Я сажусь один за ужин Только пальцев дробный стук Словно барабан рыдает Под нахлынувшим дождём Словно песни умирают Если мы их не поём Листья красит непогода И осенний свет белёс После твоего ухода Им оставлен цвет волос Как от брошенного камня На поверхности пруда Разбегается кругами Задрожавшая вода Время кружится и с ним Ветер именем твоим Крутит мельницы души

Автор перевода — Ярослав Старцев
Оригинал: fr.lyrsense.com/michel_legrand/les_moulins_de_m...
Copyright: lyrsense.com ©

---

Логгопейринги

Раз уж заговорили в личке)
Не так много у нас названий пейрингов. Ранее встречала ферштайн, райнштайн, кирхард, райнеян, шёнтенборо, ройенштайн (кого забыла?). Канонических супругов называли, емнип, просто Лоэнграммы, Яны и т.д.
Итак :
Популярный ныне Магдалена/Аннерозе — Магдарозе. С Аннерозе просто: достаточно добавлять в конце -розе. Кирхерозе, Хильдерозе, Оберрозе, Фернерозе и далее в меру индивидуальной испорченности)
Зато Феликс Миттермайер/Аннерозе фон Грюнвальд (моей испорченности хватило это вообразить) — Грюнемайер)
Принц Александр-Зигфрид/Феликс Миттермайер — Аликс)
Ройенталь/Эльфрида — Оскарэльф (не путать с тигроэльфом)))
Доминик/Эльфрида — Домиэльф
Ройенталь/Шёнкопф — Ройенкопф или Шёненталь (в зависимости от политических взглядов)))
Дуайт Гринхилл/Джессика Эдвардс — Гринджесс Мой ОТП с недавних пор)
Ян Вэньли/Джессика Эдвардс — Янджесс)
Мюллер/Фредерика — мой пост-Ян ОТП — Мюллерика) Аналогично: Юлирика, Вальтерика, Блюмерика, Кесслерика :-) Не спрашивайте, как это получилось Но мне так нравится больше, чем в каноне. Почему бы Кесслеру не провести тайную операцию на Хайнессене и всё заверте..?
UPD: Белочка Тилли предлагает Дастирика — весит руками и ногами "за"!
А есть ещё пейринг Дасти/Магдалена, любезно напомнила Чертополох**. Назовём его Дастилена) Помню клип по нему.
Кстати, Кесслер/Марика – тоже Кесслерика? Нет, надо как-то отличать. Пусть будет Ульмар или Кессмар:-)
UPD: Тень магистра предлагает Ульбах)))

---

К 100-летию со дня рождения Георгия Свиридова

Cкачать Снег идет. 1. Снег идет бесплатно на pleer.com

Cкачать Солнце и поэт бесплатно на pleer.com

Cкачать Г. Свиридов Вальс бесплатно на pleer.com

Cкачать Георгий Свиридов Тройка бесплатно на pleer.com

Георгий Васильевич — личность непростая. Пресловутая «толерантность» для Свиридова не то, чтобы пустой звук (как это нередко пытаются представить сейчас), просто его гуманизм не бесхребетен, а любовь к людям исполнена чувства собственного достоинства. Он требователен к другим (особенно к тем, кого любит), но прежде всего к себе. Его чувство прекрасного обострено до так, что приходит, в конце концов, к идеалу простоты.
К тому, что пишет Свиридов, следует относиться внимательно, не все слова, пожалуй, стоит принимать безоговорочно (тем более на свой счёт). Как любую цельную натуру его порой заносит, и "суживать" в нём человека бессмысленно и жестоко. Но ни одной ноты, имхо, им не растрачено впустую.
В общем, в честь юбилея Георгия Васильевича, поставлю то, что никогда не надоедает Звучит вполне современно, кмк)

Cкачать Свиридов Время, вперёд! бесплатно на pleer.com

Вот иллюстрация к сказанному выше. Свиридов многих ругал, потому что любил, имхо. Уж как он ругал Маяковского! А ведь написал на его стихи великолепную "Патетическую ораторию" (откуда этот эпизод и есть). Я знаю — город будет, я знаю — саду цвесть... И это искренне)
Не любил «Леди Макбет» Шостаковича, но самого Дмитрия Дмитриевича — композитора и человека — безмерно уважал. Называл его гением, носителем правды и добра. «Этот человек знал, что он делал, и понимал, кто он такой». Можно продолжать и продолжать.
Но если кого-то (или чего-то) не любил, то щадить не пытался.

Из книги "Музыка как судьба". Так-то это дневниковые записи Свиридова, изданные его племянником А.С. Белоненко.

Слово и музыка

Художник призван служить, по мере своих сил, раскрытию Истины мира. В синтезе Музыки и Слова может быть заключена эта Истина.

Художник призван служить, по мере своих сил, раскрытию Истины мира. В синтезе Музыки и Слова может быть заключена эта Истина. Музыка — искусство бессознательного. Я отрицаю за Музыкой Мысль, тем более какую-либо философию. То, что в музыкальных кругах называется философией, есть не более чем Рационализм и диктуемая им условность (способ) движения музыкальной материи. Этот Рационализм и почитается в малом круге людей философией.
На своих волнах (бессознательного) она несет Слово и раскрывает сокровенный, тайный смысл этого Слова.
Слово же несет в себе Мысль о Мире (ибо оно предназначено для выражения Мысли).

О простом и сложном

...ни простота, ни сложность сами по себе не представляют ценности.

За последнее время такое [[простоты и сложности] противопоставление часто встречается в разговорах об искусстве, в том числе и о музыке.
Безобидное и на первый взгляд как будто естественное, оно между тем совсем не безобидно. В основе его лежит — софизм. Как бы ты ни ответил на вопрос: «Какое искусство вы любите, предпочитаете? Простое или сложное?» — ответ будет далеким от сущности искусства, от его смысла (пусть даже тайного!), от его идеи, предназначения.
Такой вопрос обычно задают сторонники так называемого «сложного» искусства, ибо кто же в наши дни сознается в своей «простоте», в любви к простому, бесхитростному, простодушному, «однозначному», несложному. Никто не хочет быть простым, все теперь люди сложные.
Прокламируемый интерес к «сложному» заменяет собою интерес к «глубокому». И делается это — сознательно!
Глубина, если она действительно есть в произведении, никогда не бывает пустой, на то она и глубина, т.е. тайное, скрытое, зерно, если угодно истина, которая всегда ценна.
Между тем «сложное» само по себе не есть ценное. Есть много «сложного», но совершенно пустого, есть и «простота — хуже воровства».
Одним словом, ни простота, ни сложность сами по себе не представляют ценности.
Однако же говорят «Божественная простота», например о Пушкине. Но я никогда не слыхал, чтобы говорили «Божественная сложность».
Отчего же не говорят «Божественная сложность»?
А вот отчего: «Искусство», т.е. содеянное человеком, в особенности «сложное», несет на себе печать его разума, «измышленности», и чем ни сложнее, тем «измышленнее».
«Измышленная простота» не особенно интересна, наоборот, чем сложнее, тем «измышление» интереснее.
Простота же ценна тогда, когда она появляется как озарение, откровение, наитие, вдохновение не разумного, а духовного Божественного начала. Только такая, вдохновленная простота, внезапное проникновение в истину, в «тайну» мира — вот это ценно.
Сложность есть понятие человеческое, для Божества — мир прост. Вот почему мы говорим «Божественная простота» о творении человека, когда оно просто, когда с него снята поверхностно окружающая его оболочка «сложного», затрудняющего нам видеть истину, зерно, Божественную сущность мира.
При созерцании такого искусства человек испытывает чувство облегчения, успокоения души, восторга исходящего от сознания прикосновения к Высшему началу.
Никто не хочет быть простым, что понимается как «примитивным». Жизнь теперь сложная (как будто она когда-либо, хоть один день в истории, была простая!). Век сложный, время сложное. Считается, что все в мире усложнилось.

О новом в искусстве

Новое в искусстве приходит как необходимость для выражения новых мыслей, для выражения внутреннего состояния художника.

Сытое, самодовольное Ремесло, воображающее, что оно — всемогуще, но способное производить лишь муляж, синтетическое подобие подлинного высокого искусства. Подлинный талант непредставим без откровения, в нем всегда есть загадка, нечто удивительное, которое не проходит даже тогда, когда узнаешь, как это сделано. Художники-имитаторы, умеющие сделать любую подделку, любой муляж подлинного искусства.

Может показаться претенциозным, но нет дыма без огня.
Например, в одном из музыкальных учебных заведений за весь сезон не было ни одного концерта, ни одного мастер-класса или даже простенькой конференции, посвящённой юбилею Свиридова. Притом, что Свиридов входит, что называется, в круг научных интересов разных отделений, его играют, много поют

---

Опять задаюсь вопросом

... что же такое Марикьяра? Или, по выражению ВВК, каков её ближайший земной аналог.
Понимаю, что боян, и много раз, наверное, обсуждали.

На ЗФ пишут про Балеарские острова и португальцев. Да, близко к Испании Кэналлоа, и марикьярские имена такие португальские марикьярские.
А по форме остров похож на помесь Сардинии и Сицилии.
Но мне иногда кажется, что Марикьяра — это Корсика Со всеми вытекающими) Разве что, Марикьяру, емнип, никогда не завоёвывали так активно.

Обзорам

[L]Rosenkavalierin[/L] <a href="https://partitur.diary.ru/p207191824.htm">интересуется</a>

---

Музыкальная пауза

Dalida. Captain Sky.

Download Dalida Captain Sky for free from pleer.com

«Alerte... Alerte Objet non identifié en direction de la Terre» «Les hommes savaient qu'ils allaient être détruits Et pourtant ils se comportaient comme des hommes Et se réfugiaient dans les cavernes Contre les Extra-Terrestre Ils avaient envoyés la seule arme dont ils disposaient Des milliers et des milliers d'enfants en rang serré Qui avançaient en chantant doucement» Ils sont arrivés à travers les nuages Scintillants comme une averse de soleil d'acier Une flamme rouge au fond du paysage Pour détruire la terre et l'homme qui l'a possédée Mais quand le fameux Capt'ain Sky A vu ces yeux d'enfants Se lever par milliers, pleins de rêves et d'amitié Il ne sait plus ce qu'il doit faire de son arme S'en servir ou la jeter, sa main hésite encore Mais le plus petit des enfants le regarde D'un sourire a désarmé le plus grand, le plus fort Et le terrible Capt'ain Sky Lui dit : "Je ne peux pas Faire de mal à des milliers d'enfants innocents comme toi !" Et les envahisseurs ont rejoint leur planète Saluant les enfants qui leur faisaient la fête Mais les hommes ont recommencé À se battre sur la terre Des hommes d'ailleurs, des milliers d'enfants Sur une colline ont fait le printemps Et pendant qu'ils vivaient la plus belle histoire du monde Les hommes d'ici qui n'ont rien compris Ont recommencé à s'entre-tuer.

«Внимание! Внимание! Неопознанный летающий объект в направлении Земли!» «Люди знали, что не смогут победить. И всё равно вели себя, как люди, И прятались в пещерах. Против инопланетян Они отправили единственное оружие, которое у них было: Тысячи и тысячи детей, сомкнувшись тесной шеренгой, Шли вперёд и пели». Они прилетели из-за облаков, Сверкая, как лучи свинцового солнца — Красное пламя на горизонте — Чтобы уничтожить Землю и людей, что владели ею. Но когда знаменитый капитан Скай Увидел, как тысячи детских глаз Поднимаются, полные мечтаний и дружбы... Он уже не знает, что делать со своим оружием: Воспользоваться им или выбросить прочь. Но самый маленький ребёнок взглянул на него И улыбкой обезоружил самого лучшего, самого сильного. И ужасный капитан Скай Сказал ему: «Я не могу Причинить зла тысячам невинных детей вроде тебя». И захватчики вернулись на свою планету, Отдавая честь детишкам, задавшим им трёпку. Но люди снова начали Сражаться на Земле... Люди из других миров и тысячи детей На холме пробудили весну. И пока они жили в самой прекрасной сказке в мире, Здешние люди, которые ничего не поняли, Снова начали убивать друг друга.

Оригинал: fr.lyrsense.com/dalida/captain_sky
Copyright: lyrsense.com ©

---

Пересматриваю ЛоГГ

Роман, к сожалению, не читала и неизвестно, когда смогу прочитать. Но если верить экранизации, то в своих политических пристрастиях Танака не выбирает «или — или». По крайней мере, такое у меня сложилось впечатление при первом просмотре, и оно не изменилось.
При этом в фандоме ЛоГГ принято выбирать, с кем (или против кого ) дружить. Конечно, это условно, но тем не менее... Однако, если спросить сторонников Альянса, где-то на 90% (с большой долей вероятности) они окажутся изерлонцами. Остальные приблизительно 10% — скорее всего, сочувствуют Дуайту Гринхиллу. Вряд ли Трунихту То же и в отношении Рейха. Райнхард кому-то нравится, кто-то терпеть его не может, но для имперцев, как правило, он всё равно почему-то предпочтительнее, чем гольденбаумов Рейх.
Разумеется, частные предпочтения могут отличаться, но общая тенденция примерно такова.
А вот Оберштайна, чсх, любят или ненавидят вне зависимости от лагеря Но это другая тема)

Отсюда вопрос: стоит ли отождествлять Изерлон и Альянс? С одной стороны, я понимаю, что изерлонец Ян должен был вырасти именно в условиях Альянса, в его системе ценностей, с его общественными институтами. С другой стороны, ведь и Ян в своё время оказался персоной non grata для "официального" Альянса. Так ли сложно представить "мятежный Изерлон", которым руководил бы выходец из Рейха?

А вообще, кмк, рисует двух образцовых правителей, каждого в своей системе (и в условиях кризиса этой системы). И порой играет с ними в поддавки)
Имхо, Ян и Райнхард, кое чем похожи)
Что монархия, что демократия в их исполнении антиаристократические. Ну и словечко) Нет, не совсем верно. Ведь аристократизм как принцип поведения, как образ мышления, отношения к миру и окружающим, его несомненные достоинства автор не оспаривает. Видные изерлонцы — такие же аристократы духа, как их противники. А вот взгляды у них антиолигархические.
И Ян, и Райнхард оспаривают исключительное право владения какими бы то ни было привилегиями.
И это сходство подчёркнуто едва ли не больше, чем различия между системами.
Правда ведь: неравенство, коррупция, злоупотребление полномочиями возникают не при монархии или демократии так таковых, а там, где некоторая категория людей оказывается "более равной", чем другие. Стараясь ничего не отдавать взамен. Иными словами, где неизбежно возникающая аристократия более не выполняет те обязательства, которые и оправдывали её положение, а только "позволяет себя любить".

---

Флэшмоб про цвета)

Правила:
1. Отмечаетесь в комментариях, и я даю вам цвет.
2. Вы пишете на своем дайри 4 ассоциации с этим цветом, а именно:
а) связанную с детством;
б) связанную с чувством;
в) связанную с природой;
г) связанную с чем/кем угодно.
UPD: Свои цвета мне, разумеется. можно оставлять

От [J]Белинда Гардани-Гризье[/J] (у которой флэшмоб и потащила) —

пурпурный

пурпурный.
Один из любимых

а) детство — мамино платье, в которое тайком наряжалась, чувствуя себя королевой, мамина помада) Обложки книг, варенье, вино, красивый бокал чешского стекла) В общем, что-то взрослое, манящее, немного торжественное и при этом домашнее.
б) чувство — любовь, чувственная и горделивая.
в) природа — цветы. Много цветов. И закат)
г) кто/что угодно — старинная поэзия) Последний пурпур догорал и прочее

От  OxanaKara —

небесно-голубой

небесно-голубой.
Ещё один любимый)

а) детство — высокое-высокое небо, платьица в клеточку, экран телевизора с детскими фильмами.
б) чувство — вдохновение и "лёгкость бытия", очень даже "выносимая") спокойная сосредоточенность и открытость.
в) природа — незабудки) стрекозы) Снова небо. И море.
г) кто/что угодно — Италия почему-то. Из-за цвета их футбольной формы, наверное А из дарк!ассоциаций —"курортные" детективы-триллеры, как "На ярком солнце" или "Зло под солнцем"

От  КРысь —

сиреневый

сиреневый.
Тоже люблю его очень)

а) детство — сирень (не буду оригинальна), поиски пяти лепестков) одеяния принцесс в книжках; балет — фея Сирени из "Спящей красавицы" Чайковского) снова мамина косметика. Меланхолический "Сиреневый туман", от которого было тоскливо, хоть ничего и не понимала.
б) чувство — что-то нежное, трепетное, страшно вспугнуть.
в) природа — зимние сумерки и предрассветная пора. И цветы, конечно)
г) кто/что угодно — Северянин Мороженое из сирени! (Ах, граждане, да неужели вы требуете крем-брюле?). Гламур так таковой — для меня не жуткая фуксия, а сиреневый.

запись создана: 05.12.2015 в 18:44

---

Ааааа

А кем были вы?
Надо завязывать с неумеренным потреблением просмотром французских детективов, а то окажешься потом... русским жандармом

А кроме шуток, это мой брат изучал запись с камеры наблюдения, где "краем глаза" видно, как машина наезжает на папу.
Он же вычислил, что это может быть за модель.
Почему не ГИБДД?
Может, и водителя самим ловить и под белы ручки в отделение приводить?

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фанмикс по "Tinker, Tailor...". Жестокий Romance.

Название: Жестокий Romance
Автор:  Rosenkavalierin
Форма: фанмикс
Канон: Tinker Tailor Soldier Spy
Пейринг/Персонажи: Билл Хейдон/Джим Придо, Джордж Смайли
Категория: джен
Рейтинг: PG-13
Исходники: 1, 2
Размер: 15 номеров
Продолжительность и вес: 56мин 07с; 129 МБ — 320 Кбит/с, 90,5 МБ — 224 Кбит/с, 78,6 МБ — 192 Кбит/с
Примечание/Предупреждения: "Очи чёрные" и прочая "клюква"; шпионские фантасмагории
Скачать архив: 192 kbps, 224 kbps, 320 kbps

For fandom Organizations 2015

СОДЕРЖАНИЕ

1. Procol Harum. The Truth Won't Fade Away (The Prodigal Stranger). 04:17
2. Эдуард Артемьев. Три товарища (OST Свой среди чужих, чужой среди своих). 02:11
3. Paul Mauriat. Les Deux Guitares / Две гитары (The Russian Album). 03:34
4. Brian Eno. Burning Airlines Give You So Much More (Taking Tiger Mountain (By Strategy)). 03:17
5. Procol Harum. Man With A Mission (The Prodigal Stranger). 04:07
6. Эдуард Артемьев. Ограбление поезда (OST Свой среди чужих, чужой среди своих). 02:35
7. Procol Harum. The Pursuit of Happiness (The Prodigal Stranger). 04:03
8. Brian Eno. The Great Pretender (Taking Tiger Mountain (By Strategy)). 05:10
9. Paul Mauriat. Les Yeux Noirs / Очи чёрные (The Russian Album). 03:11
10. Brian Eno. Spider And I (Before And After Science). 04:01
11. Paul Mauriat. Evening Bells / Вечерний звон. (The Russian Album). 02:29
12. Brian Eno. Golden Hours (Another Green World). 04:00
13. Procol Harum. (You Can't) Turn Back The Page (The Prodigal Stranger). 03:58
14. Paul Mauriat. Le Cocher De La Troika / Ямщик, не гони лошадей (The Russian Album). 03:04
15. Procol Harum. A Whiter Shade Of Pale (Live 2012). 05:52
 

запись создана: 17.11.2015 в 13:34

---

Потащила у Белинда Гардани-Гризье, ибо прелестно)



Ветер песенку несет,
А кому — не знает.
Та, к кому она, поймет.
От кого — узнает.

Нестор Кукольник
1840

Погадать?

А вот это стихотворение меня сразило

Мильоны птиц, головки подвернув
Под перья крыльев, спят во мгле ночной,
А я лечу, разинув жадный клюв,
Свободною и гордою совой!

Семён Надсон
1885

Погадать?

Как говорится, ничто не предвещало

---

Что-то меня эта заявка зацепила)

11.11.2015 в 21:13

Алва попадает в плен к пантеркам, и пока Капрас и Ламброс торгуются с хитрым Марселем, умной Франческой (а где Джильди? Я за него!) и прочеми, премило проводит время (точнее, его затрахали, но гордость не позволяет отступить), пикируется с Гастаки, точнее, троллит ее по полной, и как романтичная ласточка, влюбляется неожиданно для себя в Поликсену, понимая, что ему абсолютно здесь не светит.
Но поминутно видеть вас.., и прочий Онегин с пистолетом.
А когда она умирает, птичка готова себя сожрать от боли, анста и «это из-за меня, я проклят»!
Единственный, кто заменил эту боль, это Марсель и информацию о Рино и проклятье он, утещающий, получает на тома раньше.

URL комментария

Вот в Поликсену наша ласточка мог бы влюбиться А теперь представьте, каково Луиджи...

все любят друг друга и Мэллит, а Мэллит любит (sic!) Ойгена

11.11.2015 в 21:21

Соперничество Ли и Вали из-за Мэллит.
Фрида любит Ли,
Ли, Арно, Валя любят Мэллит,
Вальдес хорошо относится к кузине, а все думают , что он влюблен.
Чарльз психует из-за Мэллит так, что готов с Луиджи в кругосветку.
Мэллит любит Ойгена, Ойген хранит покерфейс, и готовит свою свадьбу с Мэллит, и Жермонову с Юлианой.
Луиза психует, что отвергают Селину, Селина в видениях нацелилась на Рино, Арлетта психует, что посмели отвергнуть ее сыночку, Эмиль лишился Франчески, так как во первых она узнала о квартирной хозяйке и мириться не пожелала, во вторых, Зоя и Марсель приволокли ей живого из гайифского плена Муцио.
Георгия хранит покерфейс и внутренне муахахочет над Арлеттой и ее прикормышами Арамонами.

URL комментария

Просто прелесть

11.11.2015 в 21:24

Рокэ Алва выбрался из Лабиринта и спас. И вывел с собой Айрис. Что с ней делать?
Можно счастливый алваайрис, можно фейспалм с оттенком отцовства. Во втором случае, Айрис полюбила кэнналийца Дъегаррона так как он умный тактичный кэнналиец с ранением и несчастной любовью и аурой Фарамира, а она ему своей безбашенностью и непредсказуемостью напомнила Матильду.

URL комментария

И конечно:

11.11.2015 в 21:28

Ау, наши дни, Бейрут, 1985 год, франко испанский разведчик Алва, торговец оружием Альдо, ушлый журналист Марсель, циничный Моссадовец Райнштайнер, или циничный моссадовец Ли , представитель гуманитарной организации Олаф из Швеции с верным стажером.

URL комментария

Эх, хорошо бы Бейрут лет на 25 раньше) И кто-нибудь в роли Кима Филби Алва, пожалуй. Ещё лучше — кто-то из Савиньяков)))
А моссадовцами пусть будут ОМП-гоганы

Обзорам

[L]Rosenkavalierin[/L] <a href="https://partitur.diary.ru/p206727501.htm">собирает</a> заявки с ЗФБ

---

Минутка рекламы

запись создана: 19.09.2015 в 16:18

---

Фанмикс по ОЭ. Песни и пляски кэцхен.

Название: Песни и пляски кэцхен
Автор:  Rosenkavalierin
Форма: фанмикс
Пейринг/Персонажи: кэцхен, моряки
Категория: джен, гет
Рейтинг: PG
Исходники: обложка — 1, 2, 3, 4 — картина John Michael Groves
Размер: 14 номеров
Продолжительность и вес: 56'31'', 320 Кбит/с — 129 МБ, 224 Кбит/с — 91,2 МБ, 192 Кбит/с — 78,2 МБ
Дисклеймер: Все герои принадлежат В.В. Камше, но мы хотим дать им еще один шанс.
Скачать архив: 192 kbps, 224 kbps, 320 kbps

Для fandom OE 2015

Список номеров:

1. Sahashi Toshihiko. Simulacrum Miyakuni (OST Simoun). 02:18
2. Urban Symphony. Rändajad (Acustic version). 02:40
3. Faun. Mit Dem Wind (2013, Von Den Elben). 03:06
4. Hayley Westenra. Dark Waltz. 04:18
5. Henry Purcell. Dido and Aeneas. Act II. But ere we this perform (First and Second Witch). 01:12
6. Jean-Baptiste Lully. Psyche. Air des Demons. 01:47
7. Hayley Westenra. Wuthering Heights (Kate Bush cover). 04:12
8. Camel. Running from Paradise (1996, Harbour Of Tears). 05:20
9. Jon Lord. Aria (1976, Sarabande). 03:46
10. Henry Purcell. Dido and Aeneas. Act III. Come away, fellow sailors (A Sailor, Chorus). 01:36
11. Faun. Tanz Mit Mir (feat. Santiano) (2013, Von Den Elben). 03:02
12. Hector Berlioz. Symphonie fantastique, Op. 14 II. Un bal (cond. Pierre Boulez). 06:35
13. Urban Symphony. Rändajad (Radio version). 03:02
14. Ralph Vaughan-Williams. The Lark Ascending (cond. Bernard Haitink). 13:33

Могу дать просто коллаж без музыки.
Если музыка покажется слишком похожей на музыку выходцев, как жаловались в комментах под выкладкой
Хотя... если выходцы поют, как ведьмы Пёрселла или Хейли Вестенра, то за Джастина Придда можно не волноваться — он в хорошей компании)
Однако, нечисть, что тут поделаешь

Название: Кэцхен
Автор:  Rosenkavalierin
Форма: коллаж
Пейринг/Персонажи: кэцхен, моряки
Категория: джен
Жанр: игра в бисер
Исходники: 1, 2, 3, 4 — картина John Michael Groves
Рейтинг: G

Обзорам

[L]Rosenkavalierin[/L] <a href="http://partitur.diary.ru/p205191887.htm">постит</a> фанмикс с ФБ

 

---

Ещё с однострочников :)

Прелесть)))

Пишет Гость:

16.09.2015 в 12:06

— Уважаемая гостья не назвала Яна, — негромко сказала Хильда, глядя на притихших адмиралов, когда они остались одни. — Все мы знаем, как Его Величество ценил адмирала Яна Вэньли. Вот он и отправился вслед за ним, чтобы решить начатый между ними спор раз и навсегда.
— Ну тогда нам не о чем волноваться, — шумно выдохнул Биттенфельд и тем самым разрядил напряжённую обстановку. — Эти двое заварят такую кашу, что их вернут в мир живых откуда угодно!

URL комментария

Невыносимый характер Духовные искания — залог вечной жизни

---

Статья об интеллигенции

Источник: magazines.russ.ru/nz/2015/4/3ver.html

Александр Вершинин

...

Александр Александрович Вершинин (р. 1985) – историк, научный сотрудник Центра изучения кризисного общества.

Отчужденная интеллигенция: российская проблема и французский урок

[1]

«Ключевая проблема русской истории»

Несколько лет назад российский культуролог Аркадий Соколов назвал интеллигенцию «самым таинственным персонажем отечественной истории»[2]. При всей привлекательности этой формулировки она отражает скорее «фольклорное» восприятие судеб образованного слоя в России. С точки зрения исторической социологии, интеллигенция не более «таинственна», чем дворянство, поздно возникший и безвременно сгинувший тип русского капиталиста или «великий незнакомец» – многомиллионное русское крестьянство. Наши современные знания о социальной истории России настолько неполны, что в раздел «таинственных персонажей» можно смело записывать практически любую общественную группу.

Другое дело, что незнание специфики возникновения и эволюции типа русского интеллигента имеет не только историческое, но и вполне конкретное политическое значение. Здесь можно скорее согласиться с писателем и диссидентом Владимиром Кормером, который проблему интеллигенции назвал «ключевой в русской истории»[3]. Вопрос противостояния интеллигенции и власти проходит красной нитью через всю историю России последних двух столетий. Тот факт, что в России, по выражению Александра Кустарева, «академический дискурс об интеллигенции пока полностью коррумпирован обыденным нарративом “интеллигенция”»[4], долгое время оставлял его вне поля конкретного социологического анализа.

Как отмечал Антонио Грамши, в нормальных условиях власть использует интеллигенцию как своего ближайшего союзника, как канал осуществления культурной гегемонии над населением и гаранта собственной легитимности. В России эта схема оказалась поставлена с ног на голову: власть производит интеллигенцию, которая вместо функции гегемонии начинает подрывать основы государства. Оппозиционность образованного слоя оказалась неразрешимой проблемой для Российской империи. На какое-то время показалось, что ее удалось преодолеть советскому авторитаризму, однако явление «шестидесятничества» продемонстрировало, что коммунистическая партия столкнулась с той же проблемой, что и монархия Романовых.

Отечественная интеллигенция, независимо от эпохи и типа социально-политического строя, воспроизводит конфронтационный тип взаимоотношений с властью. В знаковом 1991 году проблему хорошо описал Глеб Павловский:

«Русская интеллигенция вся – инакомыслящая. Ее не обольстишь идеей национального (великорусского) государства... Она не вошла в новую историческую общность советских людей. И в сверхновую общность “республиканских великоруссов” едва ли поместится. [...] Поколение –два, и мы развалим любое государство на этой земле, которое попытается вновь наступить сапогом на лицо человека. Русский интеллигент является носителем суверенитета, который не ужился ни с одной из моделей российской государственности, разрушив их одну за другой»[5].


Предпосылки этого явления с трудом поддаются объяснению. Высказывается точка зрения, что оно обусловлено имманентно присущей русскому культурному типу авторитарной моделью политической системы. Однако Германия, которая вплоть до 1945 года сохраняла авторитарную модель властных отношений, не только обеспечила лояльность образованного слоя государству, но и поставила его на службу власти. Поддержка виднейшими немецкими интеллектуалами германского милитаризма, а впоследствии участие многих из них в деятельности нацистов – наглядное тому подтверждение.

Появление интеллигенции, массового образованного слоя, являющегося носителем образованности, знаний и книжности, – это общий феномен для всех культур, которые прошли через период модернизации. Все они сталкивались с проблемой интеграции «новых людей» в социально-политическую структуру меняющегося общества. Европейская революция 1848 года по праву считается революцией интеллектуалов, образованных людей, ощущавших себя недооцененными и считавших существующую систему несправедливой по отношению к ним. Между тем лишь в нескольких странах проблема интеллигенции стала не просто «болезнью роста», а «хроническим недугом». Одной из них является Россия. Самый близкий аналог ей – это Франция.

Борьба за символический капитал

Борьба за символический капитал

В 1970–1980-х Пьер Бурдьё доработал грамшианскую схему культурной гегемонии, введя понятие символического капитала[6]. Символический капитал – это, собственно, то, с помощью чего осуществляется культурная гегемония. Это система символов и образов, кодирующая представление о сакральном и профанном, о социальном престиже и стыде. В разных культурах его роль играют различные типы нематериальных благ. Так, в традиции англосаксонской культуры со времени революции XVII века символическим капиталом являлась религиозная этика в специфической протестантской форме. Ее олицетворение – сектантский проповедник, мечтающий о земном «новом Иерусалиме». В Германии возобладал прусский вариант производства символического капитала в рамках понятий иерархии и служения. Его идеально-типический носитель – офицер или бюрократ.

«Органическая» интеллигенция, как определил ее Грамши, возникает в эпоху модерна как инструмент осуществления культурной гегемонии в новых условиях – трансляции символического капитала на фоне роста грамотности населения, увеличения тиражей печатной продукции и культурного производства в целом. В британском и германском случаях современные интеллектуалы стали новыми носителями старого символического капитала, «встроившись» в уже укоренившиеся представления о социальном престиже, которые они «застали готовыми»[7]. Так, британский интеллектуал рассматривался как представитель «нового духовенства» (new clerisy)[8]. Его германский собрат представлялся как «образованный чиновник» (beamtete Intelligenz)[9].

Будучи новыми носителями традиционного символического капитала, британские и германские интеллектуалы стали частью старой социально-политической элиты. В XVIII–XIX веках появляется образ английского джентльмена – интеллектуала и доброго христианина, обучавшегося в одних университетах с отпрысками аристократии и делившего с ними скамьи Вестминстерского дворца. Тогда же в Германии университетский диплом, специфическая «продукция» интеллектуалов, превращается в пропуск в ряды элиты.

Франция и Россия демонстрируют коренное отличие от британского и германского случаев. В силу исторических обстоятельств интеллектуалы модерна здесь не были частью уже функционировавших механизмов генерации символического капитала. Более того, они использовались властью для их сокрушения. Так, во Франции светский гуманист, прямой предок интеллектуала Нового времени, с XVI века являлся опорой королевской власти в борьбе с католической церковью[10]. Интеллектуализм стал для королей альтернативным источником символического капитала: ресурсом политической легитимации, не зависящим от церкви. Светская система знания, философия, право как механизм мирского обоснования королевской власти – все это получило во Франции официальный статус и сформировало ядро символического капитала, который к концу XVIII века пропитал все слои общества.

Уникальная ситуация, сложившаяся во Франции, имела три главных последствия. Во-первых, интеллектуал превратился в центральную фигуру общественной жизни. Если в Британии и Германии он включался в уже существовавшие социальные иерархии на правах партнера политических элит, то во Франции он ощущал себя единственным легитимным представителем этой элиты. Отсюда второе последствие – социальная «неприкаянность» французского интеллектуала. Носитель легитимного символического капитала, он ощущает себя занимающим более высокую ступень социальной лестницы, чем представители традиционных элит, чей символический капитал уже девальвировался (дворянство) или еще не обрел легитимность (буржуазия). Гюстав Флобер с его «буржуафобией», уживающейся с желанием «жить, как буржуа, и мыслить, как полубог», в этом смысле выступает показательным примером. Однако интеллектуал находится в подчинении у существующих элит. Такая ситуация (и это третье последствие) ставит перед политической властью ключевую задачу интеграции интеллигенции, то есть приведения ее социального статуса в соответствие с ее запросами и самоощущением.

В России, как и во Франции, ключевую роль в возвышении интеллектуалов сыграло государство, которое, монополизируя политическую власть ради модернизационного рывка, так же оказалось в конфликте с церковью. Однако между двумя ситуациями имелось важное отличие. Французские интеллектуалы выступали носителями особой традиции – мирской книжности и имеющей глубокие корни светской народной культуры. В этом смысле философия Рене Декарта и творчество Франсуа Рабле являлись двумя сторонами одного явления. Символического потенциала этого ресурса хватило для противостояния католицизму и формирования секулярной политической легитимности.

Между тем Россия, по крайней мере до Петра I, не знала никакой другой легитимной культурной традиции, кроме церковной[11]. Поэтому государство, стремясь эмансипироваться от церкви, могло опираться лишь на церковный же символический ресурс. Литературовед Вадим Линецкий пишет об этом:

«Когда в России пришла пора определить место “трудника слова”, писателя в светской культуре, из трех возможных вариантов: скомороха, профессионала и пророка – выбор был сделан в пользу последнего, чей образ принадлежал к топике официальной культуры и подчинялся ее законам, накладывавшим на площадное слово запрет»[12].


В результате, если во Франции произошел перенос сакральности с церкви на светских интеллектуалов, то в России интеллектуальная традиция, созданная сверху как светская, в основе своей оказалась глубоко религиозной. Причем речь шла о совершенно особой религиозности восточного христианства. В отличие от протестантизма, православие ориентировало человека на блага «не от мира сего», наполняло его повседневность особым мистическим смыслом. Особое значение оно придавало слову как воплощению сакральной истины. Слово – канал, через который человек получает божественное откровение[13]. Функции его сохранения и трансляции, которые в прошлом осуществляла церковь, теперь взяли на себя ее фактические духовные наследники – дворяне-интеллектуалы.

Таким образом, и в России, и во Франции интеллектуал оказался «правопреемником» священнослужителя и превратился в главного носителя символического капитала. Интеллигентский нарратив стал здесь ядром общественной жизни, а сама интеллигенция превратилась в «референтную группу» для всего общества[14]. В обеих странах основную роль в этом сыграло государство. Однако, повысив в своих интересах общественный статус светской образованности и книжности, оно оказалось не готово к политическим последствиям такой трансформации.

Французская монархия, стремясь обосновать свою легитимность с опорой на светское представление о суверенитете, сделала юриста важной фигурой общественной жизни. Его специфические знания превратились в символический капитал, что подняло престиж и популярность профессии правоведа на огромную высоту. На излете Старого порядка в 1780 году французские университеты выпустили 1200 юристов[15]. Однако именно к концу XVIII века разрыв между производством юристов и реальным общественным запросом на представителей этой профессии достиг максимума. В 1788 году 173 из 215 юристов Тулузы не имели возможности практиковать. Узость рынка труда и сословные практики наследственной передачи должностей оставляли не у дел целую группу населения, которая включала в себя молодых образованных людей, уверенных в собственном высоком предназначении, но разочаровавшихся в социально-политической действительности. Тот же процесс разворачивался среди представителей пишущего ремесла. Общий рост грамотности и популярность писательства настолько расширили число желающих попробовать себя в литературе, что традиционные каналы поддержания достатка и престижа людей пера (меценатство, придворная служба) начали закрываться.

Возникла ситуация «отчужденности интеллектуалов»[16], которая привела социально-политическую систему Старого порядка к катастрофе. Разочаровавшиеся интеллектуалы, носители символического капитала и опора легитимности монархии, восстали против нее. Юристы Максимилиан Робеспьер, Камиль Демулен, Жорж Дантон участвовали во Французской революции не только в личном качестве, но и как представители целого слоя, поднявшегося против системы.

От служения к диалогу

От служения к диалогу

Проблема интеграции интеллигенции в структуру социальных и политических связей, поддержания ее общественного статуса и приведения ее реального положения в соответствие с ожиданиями становится ключевой для культуры, где специфический ресурс интеллектуала (светская образованность, книжность и знания) превращается в символический капитал. Королевская Франция не смогла ее решить и погибла в огне революции. Политическая система царской России столкнулась с тем же вызовом.

Если во Франции интеллектуалы достаточно рано конституировались в особую социальную группу, которая включилась в борьбу за повышение своего общественного статуса, то в России интеллигенция «проросла» в среде политической элиты – дворянства. Постепенный отказ дворян от традиционного типа символической идентификации на основе идеи служения престолу наблюдался всю вторую половину XVIII века. Сутью этого процесса историк Елена Марасинова считает «отрицание традиционных путей и средств продвижения по иерархической лестнице, обесценивание статусных привилегий, усложнение представлений об императорской службе… и стремление оградиться от влияния на личность дворянина мощной российской государственности»[17].

Распространение светского образования и знаний выхолащивало представление дворянина о себе как о подданном и слуге престола, формируя у него ментальный образ человека острого разума, преисполненного знаний и честности. Самодержавие с начала XVIII века превращало книжность и знания в символический капитал. Именно к нему к концу столетия начало массово обращаться дворянство, разочаровавшееся в традиционной модели служения. Проведенный Марасиновой контент-анализ переписки, датируемой последней третью XVIII века, четко фиксирует сложившееся представление дворян о равенстве статуса императорской службы и творчества, а также идею особого патриотизма литератора, оставившего государственную службу.

Расчеты Виктора Живова показывают, что среди литераторов, родившихся между 1750-м и 1799 годами, дворян было 71,3%[18]. Сопоставимый уровень элитарного представительства был лишь в армии – в офицерском корпусе служили 78% дворян. Цифры говорят сами за себя: к концу XVIII века образованность и книжность в качестве господствующего типа символического капитала уверенно вытесняли традиционную модель служения, главной сферой реализации которой являлось военное дело.

Это был важный симптом. Смена типов символического капитала требовала от государства создания новых форм интеграции элиты и возможностей ее самореализации. Однако власть не могла предложить ей ничего лучше вариаций на тему традиционной модели служения. Человеку пера и носителю знаний отводилась роль придворного поэта, сочинителя од «ко дню восшествия на престол».

Так впервые возникла ситуация отчуждения нарождающейся дворянской интеллигенции от власти. Не имея возможностей для легитимной конвертации своего символического капитала в социальный статус и политическое влияние, дворяне-интеллектуалы уходили в приватную сферу – уезжали в поместья и осмысляли несправедливость окружающей их общественно-политической реальности. Они еще не представляли собой большинства элиты. Уходящая корнями в древность этика служения престолу была далеко не расшатана. В этом – явный контраст с Францией, где проблема отчужденности интеллектуалов к концу XVIII века вылилась в кризис политической элиты, который привел к революции[19]. Однако специфический тип русского интеллигента зародился именно тогда. Государство для него – воплощение несправедливого порядка. Его оружие – знания и слово, унаследовавшие религиозный характер Откровения. Как их носитель, интеллектуал ощущает себя пророком.

Воплощением этого нового типа был дворянин Александр Радищев, которого Николай Бердяев не случайно назвал родоначальником русской интеллигенции. Радищев впервые публично объявляет нелегитимной всю традиционную модель символического господства, смещая представление о социальном престиже и стыде. Натан Эйдельман пишет:

«Радищев погиб, оставя главное наследие, свою совесть, свой стыд… Радищевский стыд унаследовала великая русская литература, прежде всего писатели из дворян, которые “не умели” принадлежать своему классу»[20].


Стыд Радищева, по замечанию Владимира Кантора, предполагает «разрыв с имперским сознанием, противопоставление совестливой личности величию государства»[21].

Речь идет о ментальном перевороте. Для поколений русских дворян служение государству было смыслом жизни. Радищев меняет знаки: жить имперским величием стыдно, видя кругом рабство. Перенос внимания на страдания народа в этой связи не случаен. Усвоенное дворянами в прошлом отношение к крестьянству как к «подлому люду» было частью их самоидентификации как слуг государства, занимающих на сословной лестнице более высокое положение, чем податные группы населения. Эрозия этики служения создавала новый фон для восприятия народа. Марасинова пишет:

«Сбой стереотипа был связан… с обогащением, углублением и потому изменением традиционно существующих механизмов общения под воздействием эволюции сознания самого дворянства»[22].


«Отчужденная» дворянская интеллигенция сформировала совершенно новое представление о социальной действительности, которое стало закрепляться в качестве группового этоса. После Радищева образ «кающегося дворянина» воплотили в жизнь декабристы. Однако применительно к первым десятилетиям XIX века говорить о том, что он стал господствующим, не приходится. Во-первых, переход к престижу образованности и книжности как преобладающему типу символического капитала происходил постепенно. Во-вторых, государство в годы правления Александра I и Николая I впервые начало реагировать на четко обозначившиеся процессы трансформации сознания части элиты.

На высшем уровне под влиянием роста грамотности и популярности знаний, а также ввиду потребности страны в образованных людях, сформировалось понимание особой общественной роли школы и печатного слова. В стране возникла сеть университетов. Были определены задачи политики в сфере образования: создать инфраструктуру государственной школы, вовлечь в нее дворянство – и таким образом обновить управленческий аппарат[23]. В случае успешной реализации этой программы появлялась возможность легитимации символического капитала дворянской интеллигенции, ликвидации разрыва между ее самоощущением и реальным социально-политическим статусом.

Возникали предпосылки для налаживания связей между интеллектуалами и властью. В 1830-е годы часть дворянства, приобщенная к ценностям образованности и книжности, проявляла готовность к диалогу с правительством. Четкие импульсы исходили из среды «пушкинского круга» литераторов. Власти предлагалось установить доверительные отношения с людьми пера и, в частности, создать частный журнал, который содействовал бы работе правительства с общественным мнением[24]. Сам Пушкин занял государственническую позицию. В своих беседах с Гоголем он говорил о необходимости фигуры неограниченного монарха, который стоял бы «выше всех и даже выше самого закона»[25].

В поздних пушкинских текстах присутствует четкое понимание значения, роли и социальной ответственности пишущих интеллектуалов:

«Очевидно, что аристокрация самая мощная, самая опасная – есть аристокрация людей, которые на целые поколения, на целые столетия налагают свой образ мыслей, свои страсти, свои предрассудки. Что значит аристокрация породы и богатства в сравнении с аристокрацией пишущих талантов? Никакое богатство не может перекупить влияние обнародованной мысли. Никакая власть, никакое правление не может устоять противу всеразрушительного действия типографического снаряда. Уважайте класс писателей, но не допускайте же его овладеть вами совершенно. […] Действие человека мгновенно и одно; действие книги множественно и повсеместно. Законы противу злоупотребений книгопечатания не достигают цели закона, не предупреждают зла, редко его пресекая. Одна цензура может исполнить то и другое»[26].

Однако власть оказалась не готова идти до конца по пути соглашения с интеллектуалами. Ответом на сигналы общественного мнения стал Бутурлинский комитет 1848 года и «цензурный террор», а молодым образованным выпускникам университетов так и не был открыт путь на государственную службу. О министре просвещения Николая I Сергее Уварове сегодня принято вспоминать как о столпе государственного консерватизма и авторе знаменитой триады «православие – самодержавие – народность». Мало кто помнит, что он был, пожалуй, единственным государственным деятелем николаевской эпохи, осознававшим необходимость сотрудничества власти с общественным мнением и интеллигенцией. Придворно-правительственная среда, сам царь, который имел лишь самое общее представление о том, какую роль образование и печатное слово играют в современной жизни, оттолкнули интеллектуалов.

«Лишние» люди против государства

«Лишние» люди против государства

Очевидно, здесь была пройдена своеобразная точка невозврата. Этос дворянской интеллигенции, сформулированный Радищевым, начал воспроизводиться и проецироваться уже на следующие поколения интеллектуалов, выходивших из рядов разночинцев. Возник своеобразный феномен: синтез бывшей элиты (дворянства) и «пролетароидной» интеллигенции (термин Макса Вебера)[27] на основе нового типа символического капитала. Распространение ценности образования и книжности отныне неизменно работало против социально-политического строя. Образованные люди входили в жизнь и чувствовали себя лишними. Отсюда вечные темы классической русской литературы, явление революционного нигилизма и идейные предпосылки революции 1917 года.

Франция изживала проблему отчужденности интеллектуалов весь XIX век. Лишь в ходе дела Дрейфуса 1896–1906 годов интеллектуалы окончательно превратились в политическую величину. В ходе этой почти вековой борьбы интеллигенция избавлялась от положения маргинальной социальной группы и становилась «функцией народной жизни»[28]. На протяжении первой половины XX века она «врастала» в общество, превращаясь в его органичную часть. Французские интеллектуалы, по крайней мере их наиболее влиятельное левое крыло, уходили от показного элитизма, вызванного ощущением внутренней неприкаянности. Они поверили, что «их задача состоит в том, чтобы делать демократию реальной, распространять демократию в глубину, а не замыкаться в элитарную группу»[29]. Ученые, литераторы, общественные деятели массово пошли в политические партии. Политика превратилась в профессию интеллектуала, в вид ремесла, которым он вынужден заниматься вне зависимости от своих желаний и убеждений. Жан-Поль Сартр в 1939 году писал: «Я никогда не хотел заниматься политикой и не голосовал»[30]. Однако это не помешало ему стать впоследствии важнейшей фигурой общественно-политической жизни страны.

В XX веке вопрос об отчужденности французских интеллектуалов окончательно отошел в прошлое. Во второй половине столетия неоднократно говорилось о «смерти» интеллектуалов, «устаревании» интеллектуалов и тому подобном. Однако речь каждый раз так или иначе шла об изменении повестки дня или общественных условий деятельности интеллигенции. Стоило социально-политической атмосфере вновь обостриться, а новым конфликтам возникнуть, как интеллектуалы снова обретали свое значение. К концу века они в полной мере стали теми «функционерами всеобщности», о которых писал Пьер Бурдьё, – коллективной лабораторией, занимающейся осмыслением жизненного опыта нации и выработкой культурного проекта ее развития.

Укорененность интеллигенции в обществе – то главное, что отличает Францию от России. У нас так и не была пройдена та стадия, которую во Франции закрыло дело Дрейфуса, – формирование базовой социально-политической самоидентификации интеллектуалов. Провал политики царского правительства в отношении интеллигенции привел к тому, что она оказалась общностью с неопределенным положением. «Функцией народной жизни» она не являлась из-за культурной пропасти, отделявшей ее от масс, а в ряды политической элиты ее не допустили. В результате оставался лишь один путь выработки самоидентификации – противостояние государству. История первого русского парламентаризма по сути была непрерывной борьбой интеллигенции против государства. Интеллектуалы отчаянно стремились к власти, но не столько ради того, чтобы что-то в корне поменять внутри страны, сколько ради самоутверждения. У них не сформировалось никакой позитивной программы общественных преобразований, что привело их к катастрофе в 1917 году.

В этом смысле не случайна практика «декларативного самовосхваления»[31], сложившаяся в российской интеллигентской среде. Она признак неопределенного общественного статуса интеллектуала, компенсаторный механизм самооправдания. Проблема неприкаянности интеллигенции была снята лишь на короткое время в рамках тоталитарной общественной системы. Но как только идеологическая хватка ослабла, старые вопросы встали в полный рост. В формально бесклассовом советском обществе тема идентичности тех, кто не относил себя ни к рабоче-крестьянской массе, ни к бюрократии, встала особенно остро. Как отмечает Кустарев, для этих людей «понятие “интеллигенция” было чуть ли не единственным легальным “соционимом” и самонаименованием»[32]. Чем упорнее режим цеплялся за иллюзию бессословного общества трудящихся, единства партии и народа, тем сильнее становилась оппозиция власти со стороны этой группы, которая хотела для себя особого статуса. Советская власть наступила на старые грабли: диссиденты сыграли ту же роль «политического взрывателя», что и революционеры-нигилисты в начале XX века.

В современной России проблема сохраняется и даже усугубляется в виду полного расстройства системы координат. «Инфляция» высшего образования стерла те условные границы, которыми на протяжении двухсот лет интеллигенция отделяла себя от массы населения. Кого теперь относить к ней – все менее понятно. Та же Франция, столкнувшись с похожей проблемой в 1960–1970-е, решила ее с помощью реформирования институтов элитарного образования. В России таковые если и были, то теперь они в значительной степени размыты. Частично это снимает сам конфликт: если нет интеллигенции, то нет ни проблемы компенсаторных механизмов, ни перманентной борьбы против власти. Однако на самом деле вопрос сохраняется, становясь еще более запутанным. Как идентифицировать того 30–35-летнего «специалиста с высшим образованием», который, по данным «Левада-центра», вышел 24 декабря 2011 года на проспект Сахарова, протестуя против того, что власть не считается с такими людьми, как он? Не идет ли речь о том же сюжете отчужденных людей? Эта тема, очевидно, требует отдельного анализа.

[1] Статья подготовлена в рамках стипендии французского правительства № 805885G.

[2] Соколов А. Демифологизация русской интеллигенции // Нева. 2007. № 8 (magazines.russ.ru/neva/2007/8/so13.html).

[3] Кормер В. Двойное сознание интеллигенции и псевдокультура. М.: Традиция, 1997. С. 209.

[4] Кустарев А. Конгломерат «интеллигенция» и его нарратив // Неприкосновенный запас. 2006. № 3(47). С. 22.

[5] Павловский Г. Война так война // Век ХХ и мир. 1991. № 6 (old.russ.ru/antolog/vek/1991/06/voina.htm).

[6] Бурдьё П. Социальное пространство и символическая власть // THESIS. 1993. Вып. 2. С. 137--150.

[7] Мамардашвили М. Интеллигенция в современном обществе (philosophy.ru/library/mmk/intelligencia.html).

[8] Charle Ch. Les intellectuels en Europe au XIXe siècle. Paris: Seuil, 2001. P. 90.

[9] Ibid. P. 105.

[10] Шарль К. Интеллектуалы во Франции. М.: Новое издательство, 2005. С. 50.

[11] Берг М. О статусе литературы // Дружба народов. 2000. № 7. С. 191--192.

[12] Линецкий В. Нужен ли мат русской прозе? // Вестник новой литературы. 1992. № 4. С. 226.

[13] Лотман Ю. Русская литература послепетровской эпохи и христианская традиция // Труды по знаковым системам. Т. 24. Культура: Текст: Нарратив. Тарту: Издательство Тартуского университета, 1992. С. 58.

[14] Кустарев А. Указ. соч. С. 19.

[15] Chartier R. Les origines culturelles de la révolution française. Paris: Seuil, 1990. P. 228.

[16] Ibid. P. 227.

[17] Марасинова Е. Психология элиты российского дворянства последней трети XVIII века. М.: РОССПЭН, 1999. С. 116.

[18] Живов В. Первые русские литературные биографии как социальное явление -- Тредиаковский, Ломоносов, Сумароков // Новое литературное обозрение. 1997. № 25. С. 55.

[19] См.: Furet F., Richet D. La Révolution française. Paris: Fayard, 1987.

[20] Эйдельман Н. Путешествие с Радищевым // Радищев А. Путешествие из Петербурга в Москву. М.: Книга, 1990. С. 14.

[21] Кантор В. Откуда и куда ехал путешественник? («Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева) // Вопросы литературы. 2006. № 4. С. 91.

[22] Марасинова Е. Указ. соч. С. 213.

[23] Шевченко М. Конец одного величия. Власть, образование и печатное слово в Императорской России на пороге Освободительных реформ. М.: Три квадрата, 2003. С. 215.

[24] Там же. С. 216.

[25] Гоголь Н. О лиризме наших поэтов (Письмо к В.А. Ж……му) // Он же. Полное собрание сочинений и писем: В 17 т. М.: Издательство Московской патриархии, 2009. Т. 6. С. 42.

[26] Пушкин А. Путешествие из Москвы в Петербург // Он же. Полное собрание сочинений: В 10 т. Л.: Наука, 1978. Т. 7. С. 206--207.

[27] Вебер М. Хозяйственная этика мировых религий // Он же. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994. С. 44.

[28] Бердяев Н. Истоки и смысл русского коммунизма. М.: Наука, 1990. С. 48.

[29] Шарль К. Указ. соч. С. 303.

[30] Winock M. La gauche en France. Paris: Perrin, 2006. P. 392.

[31] Кустарев А. Указ. соч. С. 20.

[32] Там же. С. 29.

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Доступ к записи ограничен

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра